Хозяйка большого дома - Страница 34

И щурилась.

Улыбалась беззубою широкой улыбкой.

— Дайна! — от крика пса Ийлэ вжалась в спинку стула. — Дайна, хрысь тебя задери! Долго ждать?

Она вплыла с серебряным подносом из тех, что остались от бабушки… мама никогда их не использовала, хранила как память и…

Дайна остановилась.

— А… она что здесь делает?

— Обедает, — ответил Райдо. — Собирается отобедать, если, конечно, нас сегодня вообще обедом порадуют… так как, Дайна? Порадуют?

— Она… за столом…

Райдо обернулся, убедившись, что Ийлэ именно за столом, а не под ним, и пожал плечами.

— Но… — Дайна осеклась.

И губы поджала, проглатывая недовольство этим своим по-жабьи широким ртом.

Мамина любимая супница.

И серебряный черпак с ониксовой ручкой… его мама выиграла в лотерею на ежегодной благотворительной ярмарке и странным образом этим выигрышем гордилась премного. Быть может, потому что черпак этот желала получить найо Мэйто, с которой у мамы имелись некоторые разногласия…

…нет больше мамы.

А черпак вот остался.

И Дайна по-прежнему ловко орудует им, суп разливая.

Она молчит, но в молчании этом Ийлэ видится угроза. Она сидит смирно, боясь пошевелиться, движением спровоцировать Дайну, и дышать почти прекращает.

Глава 8

Альва ела очень медленно и аккуратно, изо всех сил делая вид, что не голодна, но ей и Нат-то не верил. Хмыкнул, отвернулся… недоволен.

Ничего, проглотит.

Сам вон в тарелке ковыряется, перебирает. Местная кухня Нату не по вкусу. Впрочем, здесь ему все не по вкусу, начиная с альвы.

Она зачерпывала ложкой суп, подносила к губам, едва заметно наклоняла голову, проверяя на месте ли Нат, точно подозревала его в желании эту самую ложку отнять, и после этого глотала. Зачерпывала другую… и в этом ритуале виделось многое.

Спросить?

Не расскажет. Ни про комнату, ни про… остальное. Замкнется, вернется на чердак и спрячется под треклятое одеяло, под которым и будет лежать, пока голод не выгонит.

Или малышка.

Та выросла, ненамного, но все же, и заметно потяжелела. Под подбородком наметилась характерная складочка, и на руках тоже, и сами эти руки более не походили на высохшие ветки… конечно, ей было далеко до племянников и племянниц, розовых и пухлых, напоминавших Райдо фарфоровых кукол.

И пахло все еще болезнью, но…

…малышка будет жить.

И альва тоже.

А остальное… у него есть еще время. Главное, чтобы тварь внутри Райдо с ним согласилась. Она ведь долго ждала, обождет еще пару месяцев…

…он страсть до чего хочет поглазеть на цветущие яблони…

Обед, сколь долго бы он ни тянулся, подошел к концу, и альва, выбравшись из-за стола, уставилась на Райдо… глаза какие зеленющие, раскосые, к вискам приподнятые. Скулы острые. И подбородок острый. И щеки все еще запавшие, но уже не настолько, чтобы к зубам прилипнуть.

— Хочешь уйти?

Она нерешительно кивнула.

— Иди. Я тебя не держу, а ее оставь, ей на чердаке делать нечего. Там сквозняки и вообще место для ребенка неподходяще…

Альва нахмурилась. И в этот момент сделалась невероятно похожа на Ната.

— Предлагаю перейти в гостиную. Слушай, чем обычно по вечерам тут заниматься принято было?

Он не думал, что альва ответит, но губы ее дрогнули, не то в улыбке, не то в болезненной гримасе:

— Мама… вышивала.

— А моя вышивать не любит… умеет, конечно. Она у меня все умеет, что положено уметь леди, но не любит. Букеты из перьев — дело другое. Ты бы видела, какие картины она составляет… а отец?

— Работал.

…не в том ли кабинете, который на самом деле кабинетом не был?

…и над чем он работал?

Мало информации. Ничтожно мало.

— А ты? — Райдо переложил малышку на второе плечо.

— Читала. Играла. Рисовала.

Короткие ответы. Сухие слова. И Нат не выдерживает. Всего-то шаг, но и его достаточно, чтобы альва обернулась, резко, сжимаясь в ожидании удара.

— Спокойно. Нат тебя не тронет… он старается выглядеть страшным, а на самом деле щенок… и да, альвов не любит, а ты не любишь псов, будем считать, что у вас, как это… паритет! Вот! — Райдо поднялся.

Больно.

Пока боль глухая, скорее даже отголоски ее, не позволяющие забыть, что болезнь не ушла. Отступила на дальние рубежи его, Райдо, истощенного тела. Но вернется.

Завтра.

Или послезавтра.

Или когда-нибудь… хорошо бы, после того, как яблони зацветут… до треклятой весны уйма времени, он все успеет.

— Что ж… слушай, а ты читала вслух или как?

— По-разному, — ответила альва. Она не сдвинулась с места, но вывернулась так, чтобы следить за Натом. И он, кажется, поняв, что воспринимают его как угрозу, застыл.

— Тогда почитаешь мне? А то с глазами какая-то ерунда… плывет все… и вообще, я сам не особо читать люблю, но если кто-то…

Альва не сразу, но кивнула.

Читала она негромко, но выразительно, и книга, взятая наугад, скучная до невозможности, постепенно оживала. Райдо вслушивался не столько в историю, которая была обыкновенна, не то о несчастной любви, не то о столь же несчастной жизни, постепенно впадал в дрему.

…а хорошо бы, чтобы так…

…вечера семейные, но не такие, как дома, когда к ужину следует всенепременно переодеваться, пусть бы и ужин этот проходит исключительно в узком кругу… за стол по гонгу, из-за стола — по гонгу… беседы исключительно на одобренные матушкой темы…

…наверное, в этом ничего плохого нет, но… душно…

Альва замолчала.

Смотрит.

Райдо приловчился чувствовать на себе ее взгляд, в котором… пожалуй, раньше была ненависть, а теперь… любопытство? Недоверие? Усталость… обнять бы ее, сказать на ухо, что закончилось все, и та война, которая большая, и собственная ее… и раны залижутся.